Лаура закрыла глаза. Макс погасил свет и лег, повернувшись к Лауре спиной.

Она долго лежала с открытыми глазами, чувствуя, как ее начинает ломать от напряжения. Макс тоже не спал: она поняла это по его неровному дыханию.

Внезапно Лаура ощутила острую потребность встать и уйти из этой комнаты, но она пересилила себя, сосредоточив все свои мысли на том, как заставить Уолтера заговорить. Может, следует пригласить врача? Но интуиция подсказывала ей, что Макс прав, и мальчик больше нуждался в покое и любви. С ним надо много заниматься — играть, читать книжки и так далее.

Уже забрезжил рассвет, и она, устав от слез и мучительных размышлений, решила все-таки уйти, пока в припадке нервного срыва не начала крушить все вокруг. Не заботясь о том, что может разбудить Макса, Лаура откинула одеяло и встала.

— Что случилось? Кто-то из детей проснулся? — сонно пробормотал Макс.

— Я иду прогуляться, — ответила она сквозь зубы, направляясь к комоду, в котором лежало ее нижнее белье.

Вдруг колено пронзила острая боль: Лаура задела острый угол ящика. Стоявший на комоде хрустальный графин с водой зашатался, и Лаура с изумлением смотрела, как он медленно поехал по мраморной крышке комода к краю и, свалившись вниз, разлетелся на мелкие кусочки. На полу вокруг ее босых ног валялось множество осколков.

— Черт!

Одно к одному, подумала Лаура, глядя на сверкающие осколки хрусталя. Что бы она ни делала, все шло прахом.

— Стой на месте, не двигайся!

— Я сама справлюсь…

— Делай, что тебе говорят! — рявкнул Макс, надевая короткий халат и кожаные домашние туфли. Он включил свет. — Один шаг, и ты порежешься.

— Я уже порезалась. Немного. — Лаура опустила глаза вниз и увидела, как из ранки на внутреннем изгибе стопы сочится кровь.

— Сейчас я тебе помогу.

— Спасибо.

— Не стоит. Я волнуюсь за ковер.

— Ах, извините, пожалуйста, что я истекаю кровью на вашем драгоценном ковре, — язвительно заметила Лаура.

Макс посмотрел на нее так, словно она выругалась в церкви, и Лаура покраснела.

— На тебя это не похоже, — с укором сказал он.

— Значит, ты плохо меня знаешь.

— Очевидно.

Макс вышел из спальни. Лаура слышала, как он спускается по лестнице. Она стояла столбом в окружении осколков и злилась на себя за неловкость, беспомощность и за дурацкий выпад против Макса.

Когда он вернулся с аптечкой, шваброй и совком, Лаура сосредоточенно рассматривала рисунок на обоях.

— Как это тебя угораздило свалить такой тяжелый кувшин? — сердито спросил Макс, прикладывая антисептик к ране.

Кровотечение прекратилось, и он занялся уборкой осколков.

— Я неуклюжая.

— Только когда волнуешься.

Удивившись этому замечанию, Лаура посмотрела на возившегося у ее ног Макса, и невольно смягчилась. Он осторожно снимал крошечные осколки с ее мокрых ступней и был полностью поглощен этим занятием.

Лаура почувствовала, как в ней поднимается жаркая волна любви. Ей казалось, что так сильно она еще никогда не хотела Макса. Из ее груди вырвался нечаянный стон.

— Дьявол! — проворчал Макс, глядя на свой палец, из которого сочилась кровь.

И опять, не думая, что делает, Лаура присела на корточки и слизнула кровь с пальца Макса. С губ Макса сорвалось то ли ругательство, то ли стон, то ли мольба, — Лаура не разобрала, но вдруг почувствовала, что взлетает. В следующее мгновение она стояла лицом к лицу с Максом.

— Не надо! — прошептала Лаура, испугавшись его потемневших от желания глаз.

Но Макс бросил ее на кровать, задрал подол ее ночной сорочки и стащил через голову Лауры.

— Ты уверена?

Она кивнула. Но Макс уже прикоснулся рукой к ее груди, и Лаура, закрыв глаза, выгнулась ему навстречу.

— Уверена? — насмешливо повторил Макс, поочередно беря губами каждый сосок.

— Не на-а-до!..

Макс скользил по ее шее, грудям, животу… покрывая поцелуями каждый кусочек тела Лауры вплоть до пальцев на ногах. Не прикасался лишь к губам.

У Лауры на глазах выступили слезы. Она отчаянно хотела Макса и была не в состоянии скрыть свою страсть. И он прекрасно это знал.

— Поцелуй меня, — в отчаянии прошептала она, теряя всякую власть над собой.

Макс осыпал горячими поцелуями ее живот, слегка покалывая своей щетиной нежную кожу. Лаура ощутила, как кровь закипает в ее жилах от возбуждения. Но ее бесило, что Макс обращается с ней, как с проституткой. Она схватила его за волосы и дернула его голову к своим губам.

— Поцелуй меня! Поцелуй!

Но Макс лишь цинично рассмеялся и отвернулся. Лаура ничего не могла поделать с дикой дрожью, которая сотрясала ее тело. Она неудержимо стремилась соединиться с Максом хотя бы на мгновение, чтобы удовлетворить свою страсть. Лаура тянула его за плечи, хотела вонзить в него свои зубы, чтобы излить свою злость и освободиться от страданий.

Она не понимала, почему делала это. Знала только, что внутри у нее взорвалось что-то и надо дать выход эмоциям. Иначе она бы просто сломалась под давлением этого страшного напряжения.

— Оденься, — спокойно, как ни в чем не бывало велел Макс. Он встал и швырнул ей ночную сорочку. — Уолтер скоро проснется. Когда я говорил «объятия», то имел в виду наше поведение в присутствии детей. Я остался здесь не для того, чтобы удовлетворять твои сексуальные потребности.

Такому унижению Лаура не подвергалась еще ни разу в жизни. Она стала натягивать на себя ночную сорочку, но никак не могла найти горловину, слепо тыкаясь головой в ткань. Вдруг она почувствовала руки Макса на своих грудях и застыла. Макс поцеловал каждую грудь и нежно потрепал зубами соски.

— Отстань от меня, ты, животное! — взорвалась Лаура. Ее взбесило, что Макс нарочно мучил ее. — Это ты виноват во всем, ты бросил меня на кровать и…

— А чего ты ожидала? Ты так эротично слизывала кровь с моего пальца! Я расценил это как приглашение.

Лаура наконец справилась с сорочкой, и в горловине показалось ее разгоряченное, красное лицо.

— Я оказывала тебе первую помощь, — сердито сказала она, не смея посмотреть Максу в глаза.

Разумеется, он прав. Она слишком явно демонстрировала свои чувства, чтобы сейчас можно было убедительно отрицать это.

— Полагаю, все будет в порядке, Лаура, если мы будем придерживаться нашей договоренности: днем мы друзья, а ночью чужие. Главное, чтобы ты не путала эти два момента. — Макс сверкнул надменной улыбкой.

Слова Макса больно ударили по женской гордости Лауры. Он выставлял ее нимфоманкой. А она любила его так, как только может женщина любить мужчину. Лаура вскинула голову и, с вызовом глядя ему в глаза, заявила: